Часть: Аннотация. Пролог.
Я родился в 1973 году в тихом уголке Колорадо, на фоне того, как Америка окончательно укрепила свои позиции в мире после долгого противостояния с СССР. Исчезновение «красной угрозы» стало не просто историческим моментом, а поводом для новых вопросов о том, куда двинется мир. В те годы, когда я появился на свет, Россия пыталась восстановиться после развала, но что-то в её природе оставалось прежним. Даже сегодня, в 2000 году, дух той эпохи будто бы тенью ложится на её настоящее.
Я пишу это не для всеобщего обозрения. Моя работа требует хладнокровия и умения быть незаметным. Как агент разведки, я привык улыбаться даже тем, кого по долгу службы должен устранить. Нравится ли мне такая жизнь? Вопрос спорный. Но, как говорится, если это требует руководство, улыбаться придётся даже врагам, будь то коммунисты или представители любой другой идеологии.
Моё детство прошло в атмосфере любопытства и стремления разгадывать секреты. Я был тем ребёнком, который всегда находил спрятанные вещи — от шоколадок до родительских заначек. Эта способность замечать детали и думать на несколько шагов вперёд сопровождала меня с ранних лет, превращая шалости в основу будущей карьеры.
Со временем я приобрёл дополнительные навыки и опыт, о которых расскажу позже. Пока же, мой друг, если ты готов, достань из кармана сигарету, зажги её и вдохни этот рассказ. Он — как дым, оседающий в лёгких, лишь малая часть того, что происходит за кулисами работы агента.
Часть: 1. Формирование характера с самого начала
Я родился в 1873 году, в ноябре, в одном из тихих уголков штата Колорадо — в Авроре. Согласно рассказам моей матери, я был не таким плаксивым, как большинство младенцев, а отец всегда говорил, что с самого начала я выглядел умным и внимательным. Моя мать, Аурелия, на момент моего рождения была молодой женщиной, едва за двадцать, а отец, Маркус, был значительно старше её, на восемь лет. Мать занималась частным бизнесом, консультировала по вопросам инвестиций и биржевых операций. Она даже работала на Уолл-стрит. Отец был военным, специалистом по конфликтным зонам. В момент моего рождения его отряд принимал участие в интервенции на Гаити, а когда мне исполнилось пять лет, его отправили в Югославию. Он рассказывал, что отправился туда в поисках больших заработков, участвуя в военной операции. Когда он вернулся, без мизинца, но с приличными сбережениями, мамины акции начали падать в цене, однако она не продала их, веря, что их время ещё придёт.
После возвращения с войны отец был изменён. Его рассказы о том, что пришлось делать на войне,
оставили неизгладимый след в моей памяти. Он часто рассказывал, что в своих операциях он был
вынужден уничтожать врагов, и это сильно повлияло на его психику. Он с трудом справлялся с ночными
кошмарами и постоянным чувством вины. Он утверждал, что если бы не коммунисты, всё могло бы быть
по-другому, и что многие жертвы были бы предотвращены, если бы те могли предсказать будущее.
Через два года после возвращения отца я пошёл в школу. Я был одним из самых тихих и послушных
учеников. Насилие всегда было последним решением, учил меня отец. У него были свои причины для
таких взглядов — его ночные кошмары и те крики, что вырывались у него в темноте, когда он снова
переживал свои пережитые ужасы. Я учил его уроки и никогда не был в компании школьных задир.
Но к середине начальной школы я начал сближаться с одноклассником Уиллом. Он был не так строг в отношении дисциплины, как я, но у нас было много общих интересов. Он пригласил меня на одну встречу, где собирались ребята, играя в «Бойцовский клуб», вдохновлённые фильмом, который тогда был на пике популярности. Это была, скорее, пародия на серьёзные драки, где участники обменивались ударами без особой злости. Когда мы с Уиллом начали участвовать, я попросил отца записать меня на тренировки по кикбоксингу, чтобы научиться защищаться. В конце концов, вся эта детская игра в «клуб» прекратилась, но тренировки я не бросил до старших классов. Моё детство и подростковый возраст прошли достаточно спокойно, без больших потрясений. Были и драки, и первые симпатии, как у всех. Но кроме Уилла, настоящих друзей у меня не было.
Часть: 2. Юность, школа и академия
В старших классах я действительно испортился. Однажды, гуляя с Уиллом, он поделился со мной своим взглядом на жизнь. Он сказал, что пора взрослеть, начать делать что-то значимое, не вовлекая в это родителей. Время, когда можно сидеть дома, получать дофамин от игр и фильмов, прошло. У него была девушка, и мне это казалось крутым. Гормоны играли, и я тоже захотел проводить время с девушками, а не с кучей потных парней в спортзале. Из прилежного ученика, который часто получал "A" на уроках, я стал тем, кто был доволен оценками вроде "B" и "C". Не помню, чтобы кто-то получал ниже "C", но я стал частью этой старшеклассной тусовки, такой, как она есть.
Уилл многому меня научил: как знакомиться с девушками, что они любят, как надо одеваться. Я сбросил классику и стал одеваться более фривольно. Даже мама отметила, что я стал выглядеть более модно. Всё реже я появлялся дома, ночуя на вечеринках. Смутное время.
Помню, как мама подарила мне подержанный Шевроле на день рождения. Я подвозил девчонок со школы, с некоторыми удавалось сразу наладить контакт, а других приходилось добиваться. Это была настоящая разгульная жизнь. Я был хорошим бойцом, благодаря кикбоксингу, которым занимался с детства. В школе я двигался уверенно, и чернокожие парни не смели ко мне подойти, разряжаясь злостью на других. Но я не был эгоистом и всегда вступался за знакомых. Однажды, из-за чрезмерного геройства, я едва не получил пулю, но, к счастью, полиция вовремя вмешалась и разняла драку. Того парня забрали, а я, испугавшись подобных ситуаций, понял, что стоять буду только за себя и за своих близких.
Однажды сидя дома, я почувствовал ностальгию, прокопавшись в компьютере и посмотрев все документалки за неделю. Скоро должен был быть выпуск, а я не знал, куда идти. Мне не хотелось быть офисным клерком, скучным планктоном. Пересматривая документалку о CIA и их операциях в Иране, я понял, что защищать страну — это круто. У отца были связи в Вооружённых силах США, и он предложил мне поступить в Уэст-Пойнт, нахвалив это место как рай с лёгкими нагрузками. Я, глупо веря отцу, согласился. Но, несмотря на всё, я ни разу не пожалел, что оказался там.
Когда я приехал в Уэст-Пойнт, мне объяснили, что буду учиться 47 месяцев — почти четыре года. Сразу не понравились сержанты: их взгляд был полон ненависти, будто они видели во мне добычу. Но, возможно, первое впечатление обманчиво, подумал я. На самом деле, первые два года меня буквально выжимали, как последнюю грязь. Я был в состоянии непрерывного стресса, на мне постоянно давили, как на неполноценном человеке. Но я не был тем, кто сдаётся, и я выжил. Последний год я уже был тем, кто преследовал новичков и заставлял их быть сильными.
Всё это время сопровождалось бесконечными строевыми, учениями, пробежками с тяжёлым снаряжением и психологическим давлением. Слабые сдавались и уходили, но я был не из таких. За год до выпуска я даже стал жалеть, что покидаю это место. Привык к дисциплине, к жизни под давлением. Но всё, что я пережил, укрепило мои физические и моральные силы, и я закончил Уэст-Пойнт с отличием.
Мой патриотизм был закален в академии. Я всегда гордился тем, что был американцем. Я участвовал в соревнованиях, побеждал в рукопашном бою и был популярным среди сержантов и офицеров. Но самое важное — я был готов защищать страну, и, даже несмотря на тяготы, я чувствовал, что мой дух закалён.
После демобилизации из академии я стал физически крепким и морально устойчивым. Но вместо того чтобы сразу поехать домой, я решил сделать сюрприз родителям и заехал в бар перед тем, как вернуться домой. В баре меня встретил старый знакомый моего отца — дядя Джо. Его реакция на меня была неожиданной и пугающей. В его глазах было недоумение и агрессия, и я почувствовал, что что-то не так.
— Что ты тут делаешь, Локи? — рявкнул он, не скрывая растерянности.
Я замешкался, но попытался сдержать эмоции и пошутить, чтобы разрядить атмосферу.
— Дядя Бен, не ожидал встретиться с вами! Только что завершил учёбу в Уэст-Пойнте и заехал навестить родителей. Они дома, случайно?
Его лицо мгновенно стало каменным, а взгляд — ледяным.
— Их здесь нет, чёрт возьми. И тебе не место в этом баре. Вали отсюда, пока я тебе не устроил беспредел! — его голос стал агрессивным, и я почувствовал, как напряжение в воздухе возрастает.
Я был ошарашен. Это был тот самый Бен, всегда дружелюбный и улыбчивый, а теперь его лицо казалось чужим и зловещим.
— Что произошло, дядя Бен? Почему такой тон? — спросил я, чувствуя, как растёт беспокойство.
— Ты что, совсем идиот? В моём заведении не место предателям! Твой отец уехал на ту войну, в Сан-Андреас, за их независимость. Он с ними, с теми, кто убивает наших людей. Лучше бы он там сдох! — его слова ударили как молния, и я остолбенел.
Сан-Андреас? Мне никто не рассказывал о такой войне. В голове метались вопросы, на которые не было ответов. Кто мне лгал, и зачем?
Часть: 4. Знакомства, которых не должно было быть.
ЦРУ — это не просто организация, это настоящая власть, не ограниченная никакими законами. Даже я, будучи частью этого аппарата, не могу иначе описать ситуацию. Все агенты, от тех, кто сидит в кабинетах, до тех, кто на передовой, погрязли в грязных делах. Если бы я мог раскрыть всю информацию, которую знаю, мир был бы потрясён. Всё, что заявляется в официальных документах США — это лишь слова, которые не имеют отношения к реальности. Они скрыты среди нас. Это может быть кто угодно: сосед, гуляющий с собакой, твой брат, проводящий часы за игровыми консолями, а может, и самый важный человек в государстве. О Горбачёве до сих пор ходят самые тёмные слухи. К счастью, я не знаю всей правды — и это помогает спать ночью.
Когда меня поджидали у бара, они знали, что я должен прийти. И прежде, чем я успел что-то сказать, они буквально затащили меня в машину. Я сразу понял, что это не обычные преступники. От них не исходил запах дёшевых сигарет или пота, как от мафиози. Наоборот, их костюмы были безупречными, а речь — точной и четкой. Они рассказали мне свою версию событий, ту, которую они называли правдой. Оказавшись в Сан-Андреасе, отец оказался втянут в долг, а затем, чтобы выжить, он согласился на работу с местными. Вскоре его завербовали спецслужбы, и он оказался в гуще войны. Все его письма и звонки не доходили до меня — благодаря усилиям ЦРУ. Они блокировали всю связь с моим отцом, который пытался выйти на связь, когда уже оказался на другой стороне. Они заблокировали даже его номер, что зарегистрирован в Колорадо.
Меня долго подготавливали, объясняя, как я должен действовать в новых обстоятельствах. Я изучал психологию, искусство манипуляций, выучил даже азбуку Морзе. Но главное, чему меня учили, — это как быть безжалостным и эффективным в своей работе. Всё ради того, чтобы стать настоящим агентом, с доступом ко всему и оружием в руках.
Позднее я узнал, что отец был убит при попытке сбежать из Сан-Андреаса. Он пытался
вернуться в США, но был убит выстрелом из-за спины солдатами, которые считали его
дезертиром. Тело его было выброшено на берег, и вскоре установили, что это был
именно он. Мне было тяжело пережить это, особенно когда мне сообщили, что его
смерть — это результат действий как местных сил, так и вмешательства ЦРУ. Все
действия были тщательно спланированы, и, как мне показалось, всё это происходило
ради того, чтобы меня настроить против Сан-Андреаса.
На тот момент у меня была уже своя цель — найти тех, кто стоял за его смертью. Но
чтобы добиться успеха, нужно было работать с ними, с теми, кто меня обучал. Это была
не просто месть. Это был чётко поставленный план.
После одной из тренировок мне дали первое задание. «Месть», как они это называли. Но
я не мог держать эмоции в себе и вдруг, на вопрос, связанный с судьбой отца, спросил,
что же случилось на самом деле. Инструктор усмехнулся и пригласил меня в кабинет.
Там, в тени холодных стен, он признался, что ЦРУ знает, где находится моя мать. Но они
не скажут, пока я не выполню пару заданий. «Предатели, такие как твой отец, не
заслуживают сочувствия», — говорил он, но я не хотел его слушать. Я потерял контроль,
ударил его несколько раз. Он лишь кричал, и на шум прибежала охрана. В тот момент я понял, что не могу врать себе. Задания мне дали, а теперь мне
приходилось выбирать, как я буду двигаться дальше.
Часть: 5. Агент по принуждению, внедренный в Сан-Андреас.
Как я стал агентом? Почему не смог отказаться? Черт возьми... Все эти истории о праведности правительства, академия учила, что государственные силы всегда на стороне правды. Я бы никогда не согласился работать на ЦРУ, если бы не их блестящие обещания и идеология, которую я впитал в армии. Они ловко заставили меня поверить в ложь, убив моего отца и обвинив в этом Республику. Я... больше не могу быть патриотом своей родины. Моя страна уже давно погрязла в грязи, а ЦРУ — это чистое зло. Не... я пишу эти строки, не сдерживая слез, но я верю, что когда-нибудь смогу рассказать всем правду... На моей совести — смерть множества невинных людей из Сан-Андреаса. Это я создавал хаос и разрушения, я был тем, кто сеял нестабильность в мирных деревнях. Прошу прощения, народ Сан-Андреаса, вы бы сделали точно так же. Сейчас я служу в полиции по приказу ЦРУ, но я давно стал гражданином Республики. Я обманул всех, говоря, что хочу продолжить дело своего отца и служить Республике.
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
Una mattina mi son svegliato
E ho trovato l'invasor
O partigiano, portami via
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
O partigiano, portami via
Ché mi sento di morir
E se io muoio da partigiano
(E se io muoio sulla montagna)
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
E se io muoio da partigiano⦘
Я родился в 1973 году в тихом уголке Колорадо, на фоне того, как Америка окончательно укрепила свои позиции в мире после долгого противостояния с СССР. Исчезновение «красной угрозы» стало не просто историческим моментом, а поводом для новых вопросов о том, куда двинется мир. В те годы, когда я появился на свет, Россия пыталась восстановиться после развала, но что-то в её природе оставалось прежним. Даже сегодня, в 2000 году, дух той эпохи будто бы тенью ложится на её настоящее.
Я пишу это не для всеобщего обозрения. Моя работа требует хладнокровия и умения быть незаметным. Как агент разведки, я привык улыбаться даже тем, кого по долгу службы должен устранить. Нравится ли мне такая жизнь? Вопрос спорный. Но, как говорится, если это требует руководство, улыбаться придётся даже врагам, будь то коммунисты или представители любой другой идеологии.
Моё детство прошло в атмосфере любопытства и стремления разгадывать секреты. Я был тем ребёнком, который всегда находил спрятанные вещи — от шоколадок до родительских заначек. Эта способность замечать детали и думать на несколько шагов вперёд сопровождала меня с ранних лет, превращая шалости в основу будущей карьеры.
Со временем я приобрёл дополнительные навыки и опыт, о которых расскажу позже. Пока же, мой друг, если ты готов, достань из кармана сигарету, зажги её и вдохни этот рассказ. Он — как дым, оседающий в лёгких, лишь малая часть того, что происходит за кулисами работы агента.
Часть: 1. Формирование характера с самого начала
Я родился в 1873 году, в ноябре, в одном из тихих уголков штата Колорадо — в Авроре. Согласно рассказам моей матери, я был не таким плаксивым, как большинство младенцев, а отец всегда говорил, что с самого начала я выглядел умным и внимательным. Моя мать, Аурелия, на момент моего рождения была молодой женщиной, едва за двадцать, а отец, Маркус, был значительно старше её, на восемь лет. Мать занималась частным бизнесом, консультировала по вопросам инвестиций и биржевых операций. Она даже работала на Уолл-стрит. Отец был военным, специалистом по конфликтным зонам. В момент моего рождения его отряд принимал участие в интервенции на Гаити, а когда мне исполнилось пять лет, его отправили в Югославию. Он рассказывал, что отправился туда в поисках больших заработков, участвуя в военной операции. Когда он вернулся, без мизинца, но с приличными сбережениями, мамины акции начали падать в цене, однако она не продала их, веря, что их время ещё придёт.
После возвращения с войны отец был изменён. Его рассказы о том, что пришлось делать на войне,
оставили неизгладимый след в моей памяти. Он часто рассказывал, что в своих операциях он был
вынужден уничтожать врагов, и это сильно повлияло на его психику. Он с трудом справлялся с ночными
кошмарами и постоянным чувством вины. Он утверждал, что если бы не коммунисты, всё могло бы быть
по-другому, и что многие жертвы были бы предотвращены, если бы те могли предсказать будущее.
Через два года после возвращения отца я пошёл в школу. Я был одним из самых тихих и послушных
учеников. Насилие всегда было последним решением, учил меня отец. У него были свои причины для
таких взглядов — его ночные кошмары и те крики, что вырывались у него в темноте, когда он снова
переживал свои пережитые ужасы. Я учил его уроки и никогда не был в компании школьных задир.
Но к середине начальной школы я начал сближаться с одноклассником Уиллом. Он был не так строг в отношении дисциплины, как я, но у нас было много общих интересов. Он пригласил меня на одну встречу, где собирались ребята, играя в «Бойцовский клуб», вдохновлённые фильмом, который тогда был на пике популярности. Это была, скорее, пародия на серьёзные драки, где участники обменивались ударами без особой злости. Когда мы с Уиллом начали участвовать, я попросил отца записать меня на тренировки по кикбоксингу, чтобы научиться защищаться. В конце концов, вся эта детская игра в «клуб» прекратилась, но тренировки я не бросил до старших классов. Моё детство и подростковый возраст прошли достаточно спокойно, без больших потрясений. Были и драки, и первые симпатии, как у всех. Но кроме Уилла, настоящих друзей у меня не было.
Часть: 2. Юность, школа и академия
В старших классах я действительно испортился. Однажды, гуляя с Уиллом, он поделился со мной своим взглядом на жизнь. Он сказал, что пора взрослеть, начать делать что-то значимое, не вовлекая в это родителей. Время, когда можно сидеть дома, получать дофамин от игр и фильмов, прошло. У него была девушка, и мне это казалось крутым. Гормоны играли, и я тоже захотел проводить время с девушками, а не с кучей потных парней в спортзале. Из прилежного ученика, который часто получал "A" на уроках, я стал тем, кто был доволен оценками вроде "B" и "C". Не помню, чтобы кто-то получал ниже "C", но я стал частью этой старшеклассной тусовки, такой, как она есть.
Уилл многому меня научил: как знакомиться с девушками, что они любят, как надо одеваться. Я сбросил классику и стал одеваться более фривольно. Даже мама отметила, что я стал выглядеть более модно. Всё реже я появлялся дома, ночуя на вечеринках. Смутное время.
Помню, как мама подарила мне подержанный Шевроле на день рождения. Я подвозил девчонок со школы, с некоторыми удавалось сразу наладить контакт, а других приходилось добиваться. Это была настоящая разгульная жизнь. Я был хорошим бойцом, благодаря кикбоксингу, которым занимался с детства. В школе я двигался уверенно, и чернокожие парни не смели ко мне подойти, разряжаясь злостью на других. Но я не был эгоистом и всегда вступался за знакомых. Однажды, из-за чрезмерного геройства, я едва не получил пулю, но, к счастью, полиция вовремя вмешалась и разняла драку. Того парня забрали, а я, испугавшись подобных ситуаций, понял, что стоять буду только за себя и за своих близких.
Однажды сидя дома, я почувствовал ностальгию, прокопавшись в компьютере и посмотрев все документалки за неделю. Скоро должен был быть выпуск, а я не знал, куда идти. Мне не хотелось быть офисным клерком, скучным планктоном. Пересматривая документалку о CIA и их операциях в Иране, я понял, что защищать страну — это круто. У отца были связи в Вооружённых силах США, и он предложил мне поступить в Уэст-Пойнт, нахвалив это место как рай с лёгкими нагрузками. Я, глупо веря отцу, согласился. Но, несмотря на всё, я ни разу не пожалел, что оказался там.
Когда я приехал в Уэст-Пойнт, мне объяснили, что буду учиться 47 месяцев — почти четыре года. Сразу не понравились сержанты: их взгляд был полон ненависти, будто они видели во мне добычу. Но, возможно, первое впечатление обманчиво, подумал я. На самом деле, первые два года меня буквально выжимали, как последнюю грязь. Я был в состоянии непрерывного стресса, на мне постоянно давили, как на неполноценном человеке. Но я не был тем, кто сдаётся, и я выжил. Последний год я уже был тем, кто преследовал новичков и заставлял их быть сильными.
Всё это время сопровождалось бесконечными строевыми, учениями, пробежками с тяжёлым снаряжением и психологическим давлением. Слабые сдавались и уходили, но я был не из таких. За год до выпуска я даже стал жалеть, что покидаю это место. Привык к дисциплине, к жизни под давлением. Но всё, что я пережил, укрепило мои физические и моральные силы, и я закончил Уэст-Пойнт с отличием.
Мой патриотизм был закален в академии. Я всегда гордился тем, что был американцем. Я участвовал в соревнованиях, побеждал в рукопашном бою и был популярным среди сержантов и офицеров. Но самое важное — я был готов защищать страну, и, даже несмотря на тяготы, я чувствовал, что мой дух закалён.
После демобилизации из академии я стал физически крепким и морально устойчивым. Но вместо того чтобы сразу поехать домой, я решил сделать сюрприз родителям и заехал в бар перед тем, как вернуться домой. В баре меня встретил старый знакомый моего отца — дядя Джо. Его реакция на меня была неожиданной и пугающей. В его глазах было недоумение и агрессия, и я почувствовал, что что-то не так.
— Что ты тут делаешь, Локи? — рявкнул он, не скрывая растерянности.
Я замешкался, но попытался сдержать эмоции и пошутить, чтобы разрядить атмосферу.
— Дядя Бен, не ожидал встретиться с вами! Только что завершил учёбу в Уэст-Пойнте и заехал навестить родителей. Они дома, случайно?
Его лицо мгновенно стало каменным, а взгляд — ледяным.
— Их здесь нет, чёрт возьми. И тебе не место в этом баре. Вали отсюда, пока я тебе не устроил беспредел! — его голос стал агрессивным, и я почувствовал, как напряжение в воздухе возрастает.
Я был ошарашен. Это был тот самый Бен, всегда дружелюбный и улыбчивый, а теперь его лицо казалось чужим и зловещим.
— Что произошло, дядя Бен? Почему такой тон? — спросил я, чувствуя, как растёт беспокойство.
— Ты что, совсем идиот? В моём заведении не место предателям! Твой отец уехал на ту войну, в Сан-Андреас, за их независимость. Он с ними, с теми, кто убивает наших людей. Лучше бы он там сдох! — его слова ударили как молния, и я остолбенел.
Сан-Андреас? Мне никто не рассказывал о такой войне. В голове метались вопросы, на которые не было ответов. Кто мне лгал, и зачем?
Часть: 4. Знакомства, которых не должно было быть.
ЦРУ — это не просто организация, это настоящая власть, не ограниченная никакими законами. Даже я, будучи частью этого аппарата, не могу иначе описать ситуацию. Все агенты, от тех, кто сидит в кабинетах, до тех, кто на передовой, погрязли в грязных делах. Если бы я мог раскрыть всю информацию, которую знаю, мир был бы потрясён. Всё, что заявляется в официальных документах США — это лишь слова, которые не имеют отношения к реальности. Они скрыты среди нас. Это может быть кто угодно: сосед, гуляющий с собакой, твой брат, проводящий часы за игровыми консолями, а может, и самый важный человек в государстве. О Горбачёве до сих пор ходят самые тёмные слухи. К счастью, я не знаю всей правды — и это помогает спать ночью.
Когда меня поджидали у бара, они знали, что я должен прийти. И прежде, чем я успел что-то сказать, они буквально затащили меня в машину. Я сразу понял, что это не обычные преступники. От них не исходил запах дёшевых сигарет или пота, как от мафиози. Наоборот, их костюмы были безупречными, а речь — точной и четкой. Они рассказали мне свою версию событий, ту, которую они называли правдой. Оказавшись в Сан-Андреасе, отец оказался втянут в долг, а затем, чтобы выжить, он согласился на работу с местными. Вскоре его завербовали спецслужбы, и он оказался в гуще войны. Все его письма и звонки не доходили до меня — благодаря усилиям ЦРУ. Они блокировали всю связь с моим отцом, который пытался выйти на связь, когда уже оказался на другой стороне. Они заблокировали даже его номер, что зарегистрирован в Колорадо.
Меня долго подготавливали, объясняя, как я должен действовать в новых обстоятельствах. Я изучал психологию, искусство манипуляций, выучил даже азбуку Морзе. Но главное, чему меня учили, — это как быть безжалостным и эффективным в своей работе. Всё ради того, чтобы стать настоящим агентом, с доступом ко всему и оружием в руках.
Позднее я узнал, что отец был убит при попытке сбежать из Сан-Андреаса. Он пытался
вернуться в США, но был убит выстрелом из-за спины солдатами, которые считали его
дезертиром. Тело его было выброшено на берег, и вскоре установили, что это был
именно он. Мне было тяжело пережить это, особенно когда мне сообщили, что его
смерть — это результат действий как местных сил, так и вмешательства ЦРУ. Все
действия были тщательно спланированы, и, как мне показалось, всё это происходило
ради того, чтобы меня настроить против Сан-Андреаса.
На тот момент у меня была уже своя цель — найти тех, кто стоял за его смертью. Но
чтобы добиться успеха, нужно было работать с ними, с теми, кто меня обучал. Это была
не просто месть. Это был чётко поставленный план.
После одной из тренировок мне дали первое задание. «Месть», как они это называли. Но
я не мог держать эмоции в себе и вдруг, на вопрос, связанный с судьбой отца, спросил,
что же случилось на самом деле. Инструктор усмехнулся и пригласил меня в кабинет.
Там, в тени холодных стен, он признался, что ЦРУ знает, где находится моя мать. Но они
не скажут, пока я не выполню пару заданий. «Предатели, такие как твой отец, не
заслуживают сочувствия», — говорил он, но я не хотел его слушать. Я потерял контроль,
ударил его несколько раз. Он лишь кричал, и на шум прибежала охрана. В тот момент я понял, что не могу врать себе. Задания мне дали, а теперь мне
приходилось выбирать, как я буду двигаться дальше.
Часть: 5. Агент по принуждению, внедренный в Сан-Андреас.
Как я стал агентом? Почему не смог отказаться? Черт возьми... Все эти истории о праведности правительства, академия учила, что государственные силы всегда на стороне правды. Я бы никогда не согласился работать на ЦРУ, если бы не их блестящие обещания и идеология, которую я впитал в армии. Они ловко заставили меня поверить в ложь, убив моего отца и обвинив в этом Республику. Я... больше не могу быть патриотом своей родины. Моя страна уже давно погрязла в грязи, а ЦРУ — это чистое зло. Не... я пишу эти строки, не сдерживая слез, но я верю, что когда-нибудь смогу рассказать всем правду... На моей совести — смерть множества невинных людей из Сан-Андреаса. Это я создавал хаос и разрушения, я был тем, кто сеял нестабильность в мирных деревнях. Прошу прощения, народ Сан-Андреаса, вы бы сделали точно так же. Сейчас я служу в полиции по приказу ЦРУ, но я давно стал гражданином Республики. Я обманул всех, говоря, что хочу продолжить дело своего отца и служить Республике.
Я пишу это глубокой ночью... Это последняя часть. Я мечтаю избавиться от оков шпионской машины. Больно быть этим агентом. Но я вынужден им быть. Я работаю на страну, которая вызывает у меня отвращение. Мои руки покрыты кровью, я стал курить и пить. Мне приходится притворяться хорошим полицейским, но я не могу играть роль злого человека. Я больше не хочу служить Америке.
Я надеюсь, что всё изменится, и что я когда-нибудь найду свою мать. Мне её так не хватает...
⦗Una mattina mi son svegliatoЯ надеюсь, что всё изменится, и что я когда-нибудь найду свою мать. Мне её так не хватает...
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
Una mattina mi son svegliato
E ho trovato l'invasor
O partigiano, portami via
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
O partigiano, portami via
Ché mi sento di morir
E se io muoio da partigiano
(E se io muoio sulla montagna)
O bella, ciao! bella, ciao! bella, ciao, ciao, ciao!
E se io muoio da partigiano⦘
Последнее редактирование:
